|
|
|
 |
 |
 |
 |
| Котов Александр Петрович
17 июня 1940 ,Междуречье, Саратовской обл. Живописец ,Учился в СХУ на живописно - педагогическом отделении ( 1963-1968) у В.А.Белоновича. Работал художником в кинотеатре ''Саратов" (1975-1980) |
 |
Требования выставкомов ориентировались на «социальный заказ»: сюжеты революционные, фронтовые, производственные, если портрет – то образы героев войны или передовиков, а в пейзаже – индустриальные мотивы (дымящие трубы заводов, огромные стройки, линии высоковольтных передач и т.д.). Писались и лирические пейзажи, декоративные натюрморты, психологические портреты, но крен был явно в сторону героических и производственных сюжетов. И выбор начинающих живописцев был предопределен. Долгие годы иные из них, «наступая на горло собственной песне», натужно овладевали канонами блаженной памяти социалистического реализма, а не выработкой неповторимого голоса в искусстве. Многие из молодых художников 1960-1980-х годов тормозились на оформиловской «заказухе», отнимающей силы и время у творчества.
Не избежал этой судьбы и Александр Петрович Котов. Родился он в 1940-м году в деревне Вольского района в крестьянской семье. Любовь к рисунку проявилась с детства. Отец, заметив это, повез его на телеге в райцентр – показать «настоящих художников». Они расписывали фойе кинотеатра, показывали и свои копии с Айвазовского и Шишкина. Впечатление было огромным: подростку казалось, что так работать он никогда не сумеет. И все же в 1956 году Александр пытался поступить в Саратовское художественное училище. Подготовка была слабой, и он провалился. Пришлось учиться в школе киномехаников, надеясь, что когда-нибудь ему доведется рисовать афиши. До призыва в армию он работал по этой специальности в селе Покурлей Вольского района. Здесь в школе размещался уникальный музей подлинных произведений самаркандских художников, учеников покурлейского уроженца Николая Линькова, что укрепило интерес Котова к живописи.
Армейская служба неожиданно тоже способствовала этому: среди сослуживцев оказались выпускники художественных институтов, которые «натаскивали» его на требования к поступающим. Служил он недалеко от Ленинграда, работал художником, фотографом и киномехаником в клубе, имея возможность по выходным бывать в музеях, осматривать памятники и загородные дворцово-парковые ансамбли, что расширяло его эстетический кругозор. Отслужив, стал студентом Саратовского художественного училища. Его единственным преподавателем рисунка, живописи, композиции и технологии материалов был Владимир Антонович Белонович, о котором художник вспоминает с большим уважением. Заметную роль в воспитании учащихся играл молодой педагог Руслан Лавриненко, приобщавший их к классической музыке и театру.
Не сразу по выходе из училища началась его творческая работа. Жизнь заставляла думать о хлебе насущном. Долгие годы он был оформителем в тресте «Железобетон», Учебно-курсовом комбинате, а с 1975-го – в кинотеатре «Саратов», совмещая последнюю должность с работой в Худфонде, где и познакомился с уже состоявшимися живописцами. Именно тогда Александр и потянулся к настоящему творчеству: начал писать натурные этюды в окрестностях Саратова. Большое влияние на него оказал в те годы И.М. Новосельцев. Он не только пытался ободрить младшего товарища, но и проницательно обозначил преимущественно лирический склад его дарования. С 1980 года Александр Котов стал главным художником Дворца культуры завода «Техстекло», где 15 лет бессменно руководил взрослой и детской художественными студиями, а с 1995-го – студией клуба «Романтик».
В 1997 году Котов стал членом Союза художников России. Его полотна регулярно появлялись на областных зональных, республиканских выставках. На рубеже столетий он открывал ряд персональных экспозиций в Саратове и был тепло принятых зрителями. Выйдя на пенсию, «на вольные хлеба», в условиях только складывающегося и еще неустойчивого художественного рынка, Котов не потерялся, а напротив, обрел свободное дыхание: он раскрылся, прежде всего, как тонкий и проникновенный пейзажист, беззаветно влюбленный в неброскую красоту волжской природы.
В его этюдах жизнь природы дана в непрерывном движении: она дышит, пульсирует, постоянно меняется. Достоверность цветовой и пластической передачи мотива соединяется с лирической одушевленностью. Это художник, избегающий форсированной красочности, резких линий, волевой структурности композиции. Работы отличает глубокая прочувствованность мотива, интуитивное постижение его сокровенной сути. Собственное «Я» им никогда не выпячивается, оно растворено в живописной мелодии воссоздаваемого уголка природы. Его голос, негромкий, но всегда искренний, подкупает своей непосредственностью, правдой поэтического переживания мотива.
Но, быть может, не случайно художника привлекает общение с живописцами иного склада, контрастно (каждый по-своему!) дополняющими его дарование. Раньше это был Иван Новосельцев, старший товарищ Котова, затем его младший товарищ – Валерий Пустошкин. Это художники с выраженным волевым началом, прирожденные «картинщики», тяготеющие скорее к сочинению, а не импульсивному непосредственному отклику. Их влияние не могло изменить природу котовского дарования, сугубо лирического, стремящегося к просветленной гармонии, спокойной сосредоточенности на созерцании вполне конкретного пейзажного мотива. Он пишет родную природу и в солнечные дни, и в мягком пасмурном освещении, работая скорее нюансами, а не контрастными сопоставлениями цветовых плоскостей. А цельность его этюдам придает точно найденный основной тон.
В последнее десятилетие живописец становится все более раскованным
и эмоциональным. Словно с годами он все молодеет и молодеет. Цветовая изысканность
лучших его пейзажей не приедается, ибо в них правда личного переживания.
Появилось и умение персональное ощущение мотива сделать общезначимым, заставить
зрителя увидеть природу глазами художника и ощутить это видение как свое
собственное. Многие его пейзажи, казалось бы, сугубо натурные, обретают,
сохраняя свежесть непосредственного отклика, поистине картинное звучание.
И дело вовсе не в увеличении их размеров: существенной роли это, пожалуй,
не играет. Дело в смелой обобщенности формы, активной проработанности всего
холста, позволяющих достичь цельности общего впечатления, ощущения законченности
и убедительности живописно-пластического решения.
Речь, понятно, идет о лучших его работах, но ведь о художнике по-настоящему
и можно судить только по его достижениям, а не по промахам и неудачам.
Обретая свое, серьезный мастер ищет опоры в традиции. Только в координатах
той или иной стилевой системы можно выявить его реальное место в современном
искусстве.
Котова привлекает традиция импрессионистического и одновременно декоративного
пейзажа, которая имеет своим истоком живопись В.Э. Борисова-Мусатова и
замечательных живописцев его плеяды. Ее продолжением в конце минувшего
столетия стали, на его взгляд, пейзажные, интерьерные и натюрмортные светоносные
импровизации Глеба Савинова, которые кажутся ему недосягаемым образцом
и основным ориентиром собственной работы. В них он видит не копирование
натуры, а переживание огромного счастья жить в этом мире, видеть разнообразнейшие
проявления его неувядающей красоты. Такое мироощущение очень близко и самому
Александру Котову.
На его небольшой выставке, открывшейся совсем недавно в саратовском
Доме работников искусств, буквально все выступавшие дружно отмечали неувядающую
молодость искусства семидесятилетнего мастера, его расположенность к людям
и миру, неистощимое жизнелюбие и нарастающую творческую активность. И никто
даже не заикнулся о возможном подведении итогов. Ибо дарование его, по
общему убеждению, только достигло своего расцвета. Пожелаем же ему новых
свершений на нелегком, но, безусловно, счастливом пути талантливого, увлеченного
работой живописца.
Ефим Водонос
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
Сирень |
 |
 |
 |
 |
 |
Тёплый вечер |
Церковь в Комаровке |
 |
Пионы |
 |
 |
| home | painting | grafika | fotosalon | folkart | litsalon | museum | links |
